Что такое ностальгия и почему она возникает

Я открываю глаза и вижу, как солнце узкими полосками легло на пол и на мою руку. Совсем как в детстве. Моя комната в доме на улице 26 Бакинских Комиссаров выходила на восток, и утро начиналось с этих солнечных полосок, как бы возвещавших счастье. Я принюхиваюсь. Должен быть запах маминых гренок, но его нет. Это разочаровывает. Есть другие прекрасные запахи – сосны и персики, но это не это. Я окончательно просыпаюсь, наполненная счастьем и разочарованием. Кажется, именно так переживается ностальгия.

Несмотря на то, что в медицинском понимании «ностальгии» как бы нет, социологи и культурологи не только говорят о распространенности этого явления, называя его эпидемией современности, но и пытаются ранжировать ностальгию, выделяя разные степени тяжести — от латентных до очень тяжелых — с разным прогнозом и огромным спектром психологических и соматических проявлений, которые, чаще всего, проходят после того, как люди попадают в привычную среду. Впрочем, есть и достаточно много работ, показывающих, что такого «исцеления» не наступает. Возможно, это связано с природой ностальгии, которая в первую очередь в одновременном переживании отсутствия чего-то важного в настоящем и памяти о присутствии этого важного в прошлом, часто вне связи с «географическими» переменами.

Стала думать про ностальгию. И читать все подряд. В том числе статью Аверенцева, которая была опубликована в «Новом мире» в 1996 году. Со многими словами которой я категорически не согласна. Но ностальгию как явление описал он удивительно точно.

«…Ах, не по доброму старому времени, какое там; время моих начальных впечатлений — это время, когда мне, шестилетнему (Аверинцев родился в 1937) или вроде того, было веско сказано в ответ на мой лепет (содержание коего припомнить не могу) одним стариком из числа друзей семьи: «Запомни: если ты будешь задавать такие вопросы чужим, твоих родителей не станет, а ты пойдешь в детдом». Это время, когда я, выучась читать, вопрошающе глядел на лист газеты с признаниями подсудимых политического процесса, винившихся невесть в чем, а моя мама, почти не разжимая губ, едва слышно и без всякого выражения сказала мне только два односложных слова, которых было больше чем достаточно: «Их бьют»… И все-таки — смотрю сам на себя с удивлением! — все-таки ностальгия».

Ностальгия – стремление к чему-то, чего либо больше не существует, либо, как пишут многие исследователи, «никогда не существовало». По словам Бойм, это «чувство утраты и смещения во времени, но кроме того – это роман с собственной фантазией», который может происходить, только когда объект (дом, время, ситуация) любви или тоски находится на расстоянии. Это такой вариант искаженной памяти. Прошлое, место, ситуация идеализируется и мифологизируется. Эта память – мечта, постпамять о счастье, о том самом «утерянном или не обретенном доселе» опыте, за которым человек, по словам Тарковского, идет в кино. Это наложение памяти о прошлом на наше представление о нем. Это не совсем то, что было, скорее то, что должно было бы быть по законам счастливой жизни, и то, чего нет в настоящем.

Поэтому и формы проявления ностальгии очень разные. Большая часть авторов говорит, что основные ностальгические переживания – это радость, счастье, смешанные с чувством одиночества и сожаления. Но есть исследования, описывающие, как люди, мучимые ностальгией, находят выход в девиантном поведении, включая проявления агрессии как способ разрядки. Чувства могут быть такими захватывающими, что человек начинает «грезить наяву» и оказывается в том самом «настоящем прошлого», о котором писал св. Августин, думая о времени.

Неслучайно это переживание чаще возникает, когда в настоящем есть какая-то дыра, отсутствие чего-то нужного. Это жизненные периоды, когда не хватает опор, поддержки, социальных связей, а нередко и смыслов в настоящем. Это ситуации, в которых может ощущаться нарушение связи прошлого, настоящего и будущего. Когда то, что выстраивалось в прошлом и на что человек рассчитывал, внезапно оказывается совершенно не надежным или вовсе не может быть «взято» в настоящее. Разумеется, и переезд в другую страну, и резкое ухудшение политической ситуации в той стране, где человек находится, может стать таким триггером.

В последнее время среди моих родственников, друзей, коллег и просто знакомых ностальгия несомненно перестала быть абстрактным понятием. И, пожалуй, сейчас, через полтора года после начала войны, вместо (как точно обозначил один мой коллега состояние в нашей профессиональной среде) «лаборатории по проживанию острой травмы», в фокусе все чаще оказываются разные феномены, связанные с ностальгией.

Не знаю, как для других, для меня через почти три года моей эмиграции самой большой (и по сути даже единственной невосполнимой) потерей оказалась невозможность жить в языке, который окружал меня с рождения. Мне кажется, я понимаю, что хотел сказать Бродский, когда писал, что «…изгнанный писатель похож на собаку или человека, запущенных в космос в капсуле … И ваша капсула – это ваш язык…».

Кроме отсылки к языку в этой метафоре звучит какая -то угроза субъектности, вынужденность. И, действительно, ностальгия часто связана с тем, что человек не выбирает — или есть иллюзия отсутствия выбора, или неприятие факта выбора.

«…его лишь, разлукой

С милой женой и отчизной крушимого, в гроте глубоком

Светлая нимфа Калипсо, богиня богинь, произвольной

Силой держала»

Сложность и смешанность ностальгических переживаний дает огромный простор для проекций. Мои самые счастливые воспоминания связаны с Москвой. Я прожила в Москве 50 лет, успев, как сказал мой сын, поздравляя с днем рождения, перейти в царство старости («50 , мамочка, – это переход из царства молодости в царство старости») — как раз за два месяца до переезда в Лондон. Солнечные полоски на полу моей комнаты, вкус остатков крема для «Наполеона», который можно было выскрести из миски, тепло деревянной ножки стола, под которым мы играли, слушая умные разговоры взрослых, рассказ моего брата про гипотенузу по дороге из детского сада, удивительная нежность ладошки моей дочки (список бесконечен) — все это Москва. Не надо быть психотерапевтом, чтобы понять, что в эту «мою Москву» не попадают ни очереди, ни нищета, ни синие курицы в заказах, ни преследования диссидентов, ни вялотекущая шизофрения, ни овир, ни отказники, ни, наконец, анонимка, написанная на моего отца товарищем Судоплатовым (да-да, сыном того самого знаменитого НКВДшника), возможно стоившая отцу жизни. Все это тоже Москва, но, мне требуются усилия, чтобы признать обе стороны. Иначе, это неправда, к тому же опасная.

Именно такие проекции лежат в основе социальной ностальгии, ретротопии, когда личные счастливые переживания интерполируются на город, народ, страну и соединяются с придуманным прошлым. Нам хочется увеличить наше уютное прошлое, распространить его на город, на страну, на народ. В этом, собственно, и состоит основа используемой пропагандой постпамяти, искаженного прошлого, сплетенного с фантазиями о том, каким оно должно быть («раньше было хорошо», «у нас отняли страну», «надо встать с колен», «обрести утраченную силу, вернуть счастье»). «Утопия Мора сегодня восстала в виде ретротопии — в картинах утраченного/украденного/покинутого и призрачного прошлого», говорил Бауман. Поражаясь и негодуя переписанным учебником, мы иногда пишем в своей памяти собственную красивую книжку.

У желания видеть в прошлом хорошее и тосковать по нему есть вполне физиологические основания. Несколько нейробиологических исследований, которые проводились в разных странах в последние десятилетия, показали, что при ностальгических переживаниях одновременно с памятью активизируются участки мозга, которые задействованы при переживании привязанности, значимости, счастья и ожидания чего-то хорошего. Но именно признание, что наши счастливые воспоминания — лишь часть правды, позволяет их сохранить. Ностальгия оказывается очень важным переживанием, если удается признать реальность и отделить теплые и радостные воспоминания о прошлом, этот опыт счастья и устойчивости от проекций и фантазий. Ностальгия позволяет ощутить связь времени, оставить себе то, что было на самом деле, и обрести понимание, что этого уже не отнять. Испытывая ностальгию, человек формирует более оптимистичный взгляд на будущее, учится строить хорошие отношения, сохранять психологическую стабильность и лучше адаптироваться.

Когда у тебя есть опыт счастья, устойчивости, уюта, ты знаешь точно, что такое возможно. И иногда даже можешь догадаться, как этого достичь в другой ситуации и другом времени.